Меры безопасности, используемые немецкой полицией, становятся всё более и более странными

Media G8way International Press Group

Пресс-релиз от 1 июня 2007

Зарубежные активисты и граждане Германии заполоняют Росток и окрестности, чтобы выступить против предстоящего саммита большой восьмёрки. Полицейские репрессии становятся смешными, но всё более ограничивают права и свободы.

В среду полиция пыталась помешать строительству легального протестного лагеря в Вихмансдорфе на основании подозрения, что "украденные велосипеды со всей страны свозятся в Хайлигендамм". 31 мая полиция использовала мобильные пикеты для проверки проезжающих машин на наличие в них украденных велосипедов, сверяя серийные номера со своей базой.

Конфисковывались детские велосипеды и старые "аппараты" без современного идентификационного номера. В то же самое время демонстрации в Шверине были запрещены судом из-за недостатка полицейских сил.

Готовясь к саммиту большой восьмёрки, немецкое правительство начало свою самую большую оборонительную операцию со времён Второй мировой войны. В Ростоке и Хайлигендамме задействованы более 16 тысяч полицейских. Репрессивные меры последнего месяца вызвали бурное общественное осуждение правительства.

За последний месяц в Гамберге и Берлине дома и офисы многих активистов подверглись обыскам в целях поиска информации. В некоторых случаях полиция брала образцы запаха активистов, чтобы их можно было преследовать с собаками во время саммита.

Теперь же с препятствиями встретились участники протестов, которые привезли велосипеды, чтобы обеспечить экологически чистое передвижение во время саммита. "Нашим призывом ремонтировать старые и ненужные велосипеды мы хотим разрешить транспортные проблемы лагеря", - говорит Петра Фрёлих.

Активисты видят в происшедшем намеренную попытку воспрепятствовать подготовке протестов. "Обвинение в использовании краденого абсурдно", - критикует действия полиции П. Фрёлих. - "Беглого взгляда на ветхие велосипеды достаточно, чтобы убедиться - они годами лежали на чердаках и в подвалах. На кражу этого старья никто бы не покусился. Только часы работы позволили вдохнуть в них вторую жизнь".